Министерство Культуры
Государственный исторический музей – заповедник «Горки Ленинские»
|

Треугольник архитекторов


«Треугольник архитекторов».

Новые данные по вопросу авторства проекта усадебного комплекса в государственном историческом музее-заповеднике «Горки Ленинские».

Б.В. Власов,

советник директора по научной работе

– ученый секретарь музея-заповедника

 

Усадьба Горки – одна из жемчужин государственного исторического музея-заповедника «Горки Ленинские». Великолепный образец «неоклассики» начала ХХ века и, одновременно, усадебный комплекс, сохранивший в интерьерах Большого дома подлинный «предметный мир» той эпохи. Не случайно усадьба Горки является самым популярным у посетителей объектом музея-заповедника. Поэтому вопрос авторства архитектурно-художественного проекта Горок всегда вызывал живой интерес, как в профессиональной среде, так и в общественных кругах, интересующихся отечественной историей и архитектурой.


Последние дореволюционные хозяева усадьбы Горки Зинаида Григорьевна Морозова-Рейнбот и Анатолий Анатольевич Рейнбот.

Усадьба Горки была приобретена в 1909 году Зинаидой Морозовой-Рейнбот (1867 – 1947), вдовой известного предпринимателя и мецената Саввы Морозова, супругой бывшего московского градоначальника Анатолия Рейнбота (1868 – 1918). Большой дом и два флигеля усадьбы Дурасовых-Писарева, восходившие к двадцатым годам XIX столетия, были кардинальным образом перестроены, изменен архитектурный облик имения, были проведены масштабные ландшафтно-парковые работы. Основные здания усадебного комплекса были перестроены к 1912-1913 годам, но различные виды строительных и отделочных работ проходили еще несколько лет, тем более, что Морозова-Рейнбот создавала для себя не просто «дворянское гнездо» промышленной эпохи, а полноценный хозяйственный комплекс с отоплением, электростанцией и машинным отделением. «Морозовская экономия» включала в себя занятия скотоводством и садоводством, а также цветочное хозяйство, на базе современного оранжерейного корпуса.  

До сих пор, однако, вопрос о создателях архитектурно-паркового комплекса в Горках является дискуссионным. Данный текст представляет собой, прежде всего, обзорный материал, призванный рассмотреть существующие подходы к авторству усадебного проекта, процесс их формирования, аргументацию и документальные свидетельства, на которых они основываются. Появление подобного обзора представляется своевременным, поскольку в 2020-2022 годах были опубликованы и введены в научный оборот новые данные, весьма существенным образом меняющие ранее существовавшую картину.

Не вызывает сомнений участие в реконструкции Федора Никитича Кольбе (1861 - после 1920). Сохранились  документальные свидетельства времени перестройки усадьбы, связанные с Кольбе, данные о гонораре за работу в Горках расписки в получении денег, завизированные им документы на приобретение и расходование строительных материалов и т.д.   В «Исторической записке», подготовленной специалистами Проектного института по реставрации памятников истории и культуры «Спецпроектреставрация» в марте 1986 года в составе комплекса Научно-проектной документации по объекту «Памятник архитектуры кон. XVIII – нач. ХХ вв. Дом-музей В.И. Ленина в Горках» указано, что «Кроме приведенных документов в архиве З.Г. Морозовой-Рейнбот имеются письма архитектора Ф. Кольбе к управляющему имением Горки В.Е. Кенигу, из которых явствует, что строительными работами 1912 -1914 годов руководил Ф. Кольбе»[1]. Это мнение разделялось научными работниками музея-заповедника, в частности Е.Н. Савиновой, констатировавшей, что «Кольбе спроектировал оранжерею с домом садовника, коровник, молочную с ледником, конюшню, кузницу и прочие хозяйственные службы»[2].


Записка Ф. Кольбе финансового характера по работам в имении З.Г. Рейнбот, 1912 год.

Т.В. Шубина, автор нынешнего экспозиционного решения усадьбы, отмечала: - «Известно, что в Горках работал и другой московский архитектор – Ф.Н. Кольбе, который не только руководил строительными работами, но, вероятно, принимал участие в проектировании некоторых усадебных построек».[3] В целом, большинство исследователей, например, Е.И. Кириченко признают - помимо общего контроля работ по переустройству, в том, что «касается служебного двора с водонапорной башней и сараями, комплекса конного двора и домов прислуги, то, скорее всего, их автором мог быть Кольбе»[4]. М.В. Нащокина констатировала, что Федор Никитич «много работал в подмосковной усадьбе Горки З.Г. Морозовой-Рейнбот – строил добротный хозяйственный двор, конюшни, водонапорную башню, а также парковые беседки..»[5], правда, далее отмечала, что «был ли он автором или строителем точно неизвестно»[6].Более того, сами документы, связанные с Кольбе, позволяют точно установить только лишь факт его руководства отделочными (малярно-штукатурные)  либо ремонтными (установка отопления) работами, а также передачу им денежных средств управляющему имением Кенигу. 

В целом, к настоящему времени, сам факт участия Кольбе в перестройке горкинского архитектурного ансамбля считается  документально подтвержденным, хотя ему отводится или роль «прораба» начала ХХ в. или некоего «второго номера», проектировавшего только хозяйственные постройки. Сохранившееся наследие архитектора не противоречит этому мнению, в нем действительно много утилитарных объектов: конюшня А.П. Никитиной или, к примеру, ограда в русском стиле усадьбы Покровское-Стрешнево. Кольбе достаточно успешно пробовал себя в разных стилях от модерна до неоклассики, и в стилизациях от русского стиля до эклектичной готики. Он автор своеобразного проекта в стиле модерн доходного дома А.А. Кунина на Смоленском бульваре (1903-1904 годы), одного их трех первых «электротеатров» Москвы – кинотеатра «Форум» в стиле неоклассики (1914 год), и, так называемой «Скрыни», в музее П.И. Щукина (стилизация под древнерусскую архитектуру XVII века (1904-1905 годы). К сожалению, судьба архитектора после 1920 года неизвестна.

 

 

Ограда усадьбы Покровское-Стрешнево. (Ф.Н. Кольбе и А.П. Попов (1889-1890 годы) и здание «Скрыни». (Ф.Н. Кольбе, А.Э. Эрихсон). Современное фото.

Несмотря на то, что участие Кольбе усадебном проекте документально подтверждено, ряд вопросов еще требует своего прояснения. Мы не знаем как, когда и при каких обстоятельствах Федор Никитич появился в Горках, поскольку более ранних биографических пересечений его с З.Г. и А.А. Рейнботами не прослеживается. Так же, пока не совсем понятно, с какого времени и как долго архитектор работал в Горках, поскольку известный корпус горкинских документов с указанными датами, связанный с Кольбе, хронологически локализуется 1912 годом, если быть абсолютно точным, то весной 1912 года. Вопрос о его участии в перестройке Горок за пределами 1912 года остается открытым.

Гораздо более дискуссионной и, к сожалению, менее доказуемой, является проблема авторства проекта перестройки ансамбля главного усадебного дома и флигелей в Горках, а также, окружающей территории.

К настоящему времени сложилась устойчивая традиция считать, что капитальную перестройку усадьбы Горки (комплекс Большого дома, флигелей и ландшафтной зоны) планировал и проводил выдающийся российский зодчий эпохи модерна Федор Осипович Шехтель (1859 – 1926). Эта точка зрения является уже настолько устоявшейся, что Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А.В. Щусева» при внесении в Государственный каталог музейного фонда РФ фотографий Горок, маркирует их авторство именем Шехтеля: «Неизвестный фотограф (Фотограф). Главный дом. Усадьба Горки. К.18-н.19 вв. Реконстр. 1909-1914 гг. Кон. ХVШ в. Перестроен в 1910 г. Московская обл., Ленинский р-н. Усадьба Горки. Главный дом, кон. ХVIII в., перестроен в 1910 г. Шехтель Фёдор (Франц Альберт) Осипович (Иосифович). Центральная часть бокового (южного) фасада»[7].

 


Атрибуция фотографии усадьбы «Горки» из Госкаталога музейного фонда РФ.

Необходимо признать, что огромный авторитет ведущего архитектурного музея страны является весомым аргументом в пользу мнения об авторстве Шехтеля. Вместе с тем, следует отметить, что все до сих пор известные доказательства авторства Шехтеля в отношении усадебного комплекса в Горках, являются «доказательствами по аналогии» или экстраполяцией на Горки неких ранее имевших место событий.

Мнение научных сотрудников музея им А.В. Щусева (Л.В. Сайгина, Т.Д. Божутина) об авторстве Ф.О. Шехтеля (кстати, весьма аккуратно и корректно сформулированное) не вызывало возражений у авторитетных специалистов по усадебной культуре Е.И. Кириченко и М.В. Нащокиной, во всяком случае, поначалу. Также, оно разделялось научными сотрудниками музея-заповедника «Горки Ленинские» Т.В. Шубиной, Е.Н. Савиновой, С.В. Давиденко, А.В. Калякиной. Но как говорится, вместе с тем…

«Следует особо отметить, что имя архитектора Ф.О. Шехтеля, как автора капитальной перестройки усадьбы в начале ХХ века, упоминается почти всеми предшествующими исследователями, однако, без каких бы то ни было аргументов или доказательств. Нами был просмотрен графический фонд архитектора, хранящийся в Государственном научно-исследовательском музее архитектуры им. А.В. Щусева, но чертежей, непосредственно относящихся к усадьбе Горки не выявлено. Имя Ф.О. Шехтеля не встретилось нам ни в одном из текстовых документов, о которых в целом, говорилось выше»[8]. Е.И. Кириченко, высказываясь в пользу авторства Шехтеля, вместе с тем, всегда отмечала «Документальных данных, подтверждающих авторство Шехтеля, пока не найдено. Однако, традиция устойчиво связывает перестройку Горок только с его и ничьим другим именем»[9]. Описывая усадьбу Горки, далее она также отмечала «Еще предстоит исследовать, что в Горках возведено по проектам Кольбе и какова роль Шехтеля в создании этого великолепного усадебного ансамбля, если он действительно принимал в нем участие»[10].

С точки зрения строгого исторического исследования на этом следовало бы поставить точку – есть авторитетное мнение, не получившее документального подтверждения. Однако, устойчивая традиция – есть устойчивая традиция, поэтому необходимо рассмотреть, когда она возникла и на каких аргументах основывается.

Насколько можно судить, впервые в научных публикациях имя Ф.О. Шехтеля, как автора проекта Горок, появляется в издании Н. Тихомирова «Архитектура подмосковных усадеб» в 1955 году. В монографии Е.И. Кириченко 1973 года[11], усадьба Горки, среди работ Шехтеля не названа. Однако, уже в каталоге 1975 года «Памятники архитектуры Московской области», Шехтель уже фигурирует как автор проекта перестройки усадьбы. К середине 1980 –х годов ХХ века мнение становится «устоявшимся».

Во время подготовки реставрационных работ в усадьбе Горки в 1986 года, была подготовлена цитированная выше «Историческая записка» Проектного института «Спецпроектреставрация». Констатировав отсутствие документальных данных по авторству Ф.О. Шехтеля, специалисты Архитектурно-реставрационной мастерской № 7, готовившие текстовый материал, пригласили специалистов, занимающихся творчеством Шехтеля для «натурного знакомства» с объектом, которые пришли к выводу о «несомненной причастности выдающегося архитектора к перестройке усадьбы»[12]. По результатам было составлено заключение, которое вошло в качестве приложения к комплекту документов «Спецпроектреставрации». Авторами заключения были научные сотрудники музея им. А.В. Щусева (на 1986 год) заведующие секторами Л.В. Сайгина и Т.Д. Божутина. Это авторитетные специалисты в области истории архитектуры, опубликовавшие значительное количество интереснейших исследований, в соавторстве и отдельно. Людмила Владимировна Сайгина долгое время плодотворно сотрудничала с Е.И. Кириченко, более того, именно ее свидетельство помогло установить в суде авторство Евгении Ивановны в отношении монографии «Романтический зодчий модерна Федор Шехтель», изданную без указания авторства Кириченко.[13]

Опираясь на заключение Л.В. Сайгиной и Т.Д. Божутиной (февраль 1986 года), можно попытаться систематизировать аргументы в пользу авторства Шехтеля. Предварительно, хотелось бы сделать своеобразный интеллектуальный «дисклеймер». Сейчас, по прошествии 37 лет, каких либо принципиально новых данных вне контекста указанного документа не появилось, и он является наиболее полным обобщением «Шехтелевской версии». Вместе с тем, сложно отделаться от ощущения некоторой субъективной «предустановленности» положительного ответа, которую несет корпус приводимых доказательств авторства Федора Шехтеля[14]. Подавляющий массив документальных и изобразительных свидетельств творческого пути Ф. Щехтеля за последнее десятилетие оцифрован и доступен достаточно широкому кругу исследователей, которые вправе составить свое независимое мнение.

Указав, что «документального подтверждения об участии Ф.О. Шехтеля в перестройке усадьбы Горки пока не обнаружено», авторы по итогам констатируют, что они считают «обоснованным мнение о том, что Ф.О. Шехтель был автором планировки парка, перестройки дома и служебных построек. Им же заново перестроены и отделаны интерьеры усадебного дома».[15] В качестве базовой планки отмечено, что Ф. Шехтель в течение долгого времени был связан с семьей Морозовых. Одно из лучших творений архитектора было создано в 1893-98 годах – особняк З.Г. Морозовой на Спиридоновке, там же был спланирован и интерьер здания. Также отмечается участие Федора Осиповича в перестройке усадьбы Покровское-Рубцово. Авторы заключают, что в фондах музея архитектуры находятся фотографии и чертежи этих объектов, подтверждающие авторство Шехтеля документально и считают, что «Принимая во внимание все эти факты, нельзя исключить участие Ф.О. Шехтеля и в перестройке усадьбы Горки».[16]

Принципы перепланировки парка (расположение осей), по мнению авторов заключения, в целом соответствуют планировочным приемам Шехтеля в усадебных парках Покровского-Рубцова, Одинцова-Архангельского, Кириц и др.

 

Планировка усадьбы Покровское-Рубцово (слева) и усадьбы Горки (справа).

Также отмечено стилистическое сходство ограды и пилонов ворот с аналогичными постройками дачи в Петровском парке и оградой дома М.С. Кузнецова на Первой Мещанской.

           

Дача И.В. Морозова в Петровском парке, (не сохранилась), 1895 г. Чертеж ворот и ограды. ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева», ГК 16943955  и ограда усадьбы Кузнецова на 1 Мещанской. ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева», ГК 8000582.

 

               

Ограда и пилоны ворот усадьбы Горки (фото времени проживания семьи Ульяновых (1920-30 годы). Фонды музея-заповедника «Горки Ленинские» ГМГЗЛ 1967/7 и ГМГЗЛ 1966/34 и современное фото.

Существенным аргументом в пользу авторства архитектора, по заключению, является комплексность композиции ансамбля главного дома, флигелей и парковых построек, особенно, беседок которые могут иметь стилевую аналогию с постройками собственного дома Шехтеля на Большой Садовой в Москве, Концертного зала в Н. Новгороде и нереализованного проекта собственной дачи в Алупке. В перестройке главного дома отмечается характерный шехтелевский прием – перенос главного входа в дом из центральной части на торец дома, а также создание атриумного зала-прохода в зимний сад. Сам атриум, считают авторы заключения, идентичен атриумному дворику алупкинского проекта, а рисунок фриза колоннады атриума в целом соответствует чертежам из музея архитектуры[17].


Чертежи и рисунки Ф.О. Шехтеля, дача Сара в Алупке, 1916 г. (не осуществлена), ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева», ГК 16944110 и ГК 16944069

                     

Атриумный проход усадьбы Горки (1920-30 годы) из фондов музея-заповедника «Горки Ленинские (ГМГЗЛ 1997/31) и современное фото.

 

Фонарь зимнего сада «обнаруживает полное соответствие аналогичным полу-ротондам в осуществленных зданиях библиотеки А.П. Чехова в Таганроге, особняка Смирнова на Тверском бульваре», проектах зимних садов для дома Коншина (особняк Постниковых – Коншиных - БВ) и особняка Патрикеева в Георгиевском переулке[18].

   

Здание библиотеки А.П. Чехова в Таганроге (1910 год) и особняк П.П. Смирнова[19] (1901-05 годы), ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева», ГК 20500314.

 

         

Усадьба Постниковых-Коншиных, проект Концертного зала "Олимп" (1897 год), ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева», ГК 5939775 и проект-чертеж боковых фасадов дома С. П. Патрикеева (нач. ХХ в.), ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева», ГК 36946993.

 

Множество архитектурных деталей и элементов находит соответствие в других работах Шехтеля, являясь особенностями его творческого почерка, постулирует заключение. Это касается пропорций проемов, решеток лестниц, рисунка остекления, осветительных приборов и т.п. В том, что касается мебели, то авторы документа указывают, что, судя по чертежам и рисункам из музея им. Щусева, она была выполнена для дома на Спиридоновке в 1890 –е годы и, вероятно, перевезена З.Г. Морозовой после продажи дома в Москве. Особо отмечено, что в музее архитектуры хранятся проекты люстр, аналогичные осветительным приборам парадных залов по единству композиции, деталям и материалам исполнения.

В отношении хозяйственного двора, его замкнутой композиции, говорится, что данный прием также использовался Ф.О. Шехтелем в Одинцово-Архангельском, особняке Рябушинского на Малой Никитской и в служебных постройках особняка на Спиридоновке.

В завершение, Л. Сайгина и Т. Божутина отмечают, что осмотр усадьбы и экспертиза проводились в присутствии Е.И. Кириченко. «Выводы, сделанные нами, совпадают с ее мнением по этому вопросу»[20].

Сама Кириченко в своих работах, посвященных усадебной архитектуре, акцентировала внимание на том, что Шехтель много проектировал усадьбы-дачи в 1880-90-е годы, и, в этом смысле, Горки могут считаться логическим продолжением этой, хоть и более ранней[21], темы. «Необычность или нетрадиционность ее для Шехтеля, если только он является автором проекта или хотя бы автором центральной части ансамбля, в другом»[22]. Это, по мнению, исследователя, стиль и особенности усадебной планировки, поскольку это неоклассический проект, что потребовало изменений приемов, ранее используемых зодчим в стиле модерн. Здесь по особому применен любимый Шехтелевский прием «асимметрия в симметрии» (как в доме на Садовой) – пристройки к главному дому в Горках симметричны относительно центральной оси, но не идентичны друг другу. Справедливости ради следует отметить, что другая выдающая исследовательница русской усадебной культуры М.В. Нащокина, позже отмечала:

«Горки демонстрируют совершенно другую эстетику, проникнутую духом изысканной стилизации, близкой к московским первообразцам»[23].


Современный вид усадьбы Горки, после реставрации 2015-16 годов.

Е.И. Кириченко в своих работах отмечала, что в 1890-е годы Шехтель много проектирует и строит для семьи Морозовых, в особенности, для С.Т. и З.Г. Морозовых. Из 8 работ для Морозовых за 10 лет, Федор Осипович 6 проектов осуществил по совместному заказу Саввы Тимофеевича и Зинаиды Григорьевны или самого Саввы[24]. Действительно, логично предположение, что и переустройство Горок после 1909 года, могло быть доверено Ф. Шехтелю. Известно, что сама Морозова уже после революции, отмечала, что она больше всего ценит отношения с людьми, если они сложились и проверены временем. Так, что «психологический элемент» в обосновании авторства зодчего модерна присутствует.

С другой стороны, возможно и альтернативное «прочтение» ситуации. При всех хороших отношениях, Шехтель был все-таки «архитектором» Саввы и «клана» Морозовых, а не Зинаиды. Трагическая гибель Саввы Тимофеевича вообще сильно меняет ситуацию, Зинаида Григорьевна и раньше не пользовалась «любовью» большинства виднейших представителей фамилии мужа из-за своего независимого характера. Ее бракосочетание в августе 1907 года с московским градоначальником, свитским генералом А.А. Рейнботом только усугубило ситуацию. Вступив в брак, Зинаида Морозова-Рейнбот приобрела дворянство, но «благодаря своему замужеству, отстав от своих и не пристав к чужим, почти окончательно порвала с московским купечеством, и ее можно было лишь увидать на театральных премьерах»[25]. Коррупционный скандал и отставка Рейнбота, вынудили Зинаиду еще быстрее отдалиться от прежнего круга.

Шехтель же продолжал сотрудничество с Морозовыми, две их ветви, Тимофеевичи и Викуловичи, остаются основными заказчиками великого архитектора практически до Первой мировой войны. Кроме того, в 1909 году (когда Зинаида Морозова – Рейнбот приобретает Горки), Ф.О. Шехтель получает крупный заказ от Морозовых – Маргарита Морозова, дочь Д.А. Морозова и супруга Ф. Карпова, заказывает ему перестройку родового особняка Карповых на Б. Ордынке, 41. Взялся бы в этих условиях (по крайней мере, официально) архитектор за проект «опальной» у клана Морозовых Зинаиды (уже – Рейнбот), большой вопрос. Тем более, что в эти годы Шехтель переживает серьезный творческий кризис. Звезда его творчества взошла с модерном, он и воспринимался современниками как «зодчий модерна». Его опыты в стиле неоклассики менее востребованы, он теряет состоятельных заказчиков, например Рябушинских, и в этих условиях архитектор должен был особенно держаться за единственную оставшуюся «верной» ему семью.


Особняк Шехтеля на Большой Садовой[26] (д. 4, стр. 1). 1910 год. Проект и постройка.

 

Так что, если он и принимал участие в проектировании перестройки Горок, то может быть, это было на уровне «товарищеских советов» и, в любом случае, не афишировалось.

Кроме того, в тот же период с 1909 года у Шехтеля параллельно идет «эпопея» с проектированием, утверждением документов и строительством собственного дома в Москве. «В июле 1909 года архитектору исполнилось 50 лет. В этом году наметился какой-то кризис в семейной жизни архитектора, что в конечном итоге сказалось на проекте собственного особняка на Садовой»[27]. Осенью того же года Ф.О. Шехтель продает прежний дом, расплачивается с долгами в Кредитное сообщество за участок, в декабре подает прошение в городскую управу о разрешении постройки двухэтажного дома, утверждает генплан, поэтажные планы и основные чертежи (декабрь 1909 – январь 1910 годов). Дом строится до апреля 1910 года, и Шехтель вносит значительные изменения в проект – строится дом и двухэтажный флигель вместо студии. Возникает «провокационный» вопрос, а мог ли, вообще, в этих условиях Шехтель полноценно заниматься столь серьезным и творческим проектом, как переустройство Горок для З.Г. Морозовой Рейнбот?

Кстати, хотелось бы обратить внимание на несколько неожиданный «сюжетный поворот», в завершение статьи Е.И. Кириченко о Горках и усадебной архитектуре. Она пишет «Предстоит еще выяснить, каков вклад Кольбе в создание усадьбы «Горок», является ли Шехтель действительно автором этого прекрасного творения, как связана его деятельность с деятельностью другого зодчего, весьма активно проектировавшего в 1840-1910–е гг., учившегося одновременно с Шехтелем и до сих пор не привлекавшего внимания исследователей»[28]. Так значит, возможны сюрпризы?

Сотрудники музея-заповедника «Горки Ленинские» традиционно придерживались «шехтелевской» версии, хотя, также, отмечали, что документальных свидетельств этого не обнаружено. С.В. Давиденко и Е.А. Савинова отмечали, что в музее архитектуры имени А.В. Щусева находится эскиз карниза из дома на Спиридоновке, который находит свой аналог в зимнем саду главного дома усадьбы. «Творческий почерк Ф.О. Шехтеля пролеживается в массе деталей в пропорциях архитектурных форм, рисунке светильников и элементов декоративно прикладного искусства, сохранившихся в усадьбе»[29]. Также авторы обращают внимание на то, что в рабочем альбоме Шехтеля, хранящемся у его потомков, есть «зарисовки декоративных деталей, повторенных позднее при изготовлении мебели для загородного дома З.Г. Морозовой»[30]. В любом случае, авторство Шехтеля в отношении предметов мебели (многие перевезены из дома на Спиридонове) или использование его ранних рисунков ДПИ не вызывает сомнений.

 

Стол в стиле неоготики, изготовленный на фабрике А. Шмита (Москва)  кон. XIX в. Долгое время предмет атрибутировался, как изготовленный «по проекту Ф.О. Щехтеля»[31]. Данные, предоставленные М.В. Нащокиной, позволяют считать, что проект подобного предмета мебели был сделан П.С. Бойцовым, сотрудничавшим с фабрикой А. Шмита.


В 1997 году государственный исторический заповедник «Горки Ленинские» провел на своей базе научную конференцию, посвященную творчеству Федора Шехтеля «Историко-культурное наследие России конца XIX - начала XX веков». В материалах конференции интересующая нас тематика затронута лишь в статье Савиновой и Давиденко «Ф.О. Шехтель и Морозовы», которая в основном обобщает аргументы в пользу авторства зодчего модерна. В статье также указано: - «В 1915 году в 200 саженях от жилых помещений, «в конце сада» был построен храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы..»[32], сгоревший в начале 30-х годов. Каким образом данная постройка может быть связана с именем Шехтеля, не указано, скорее речь идет о формировании усадебного ансамбля в целом. Несколько позже, С.В. Давиденко и А.Г. Антонова соотнесли[33] утраченную церковь с одним из чертежей, сохранившихся в альбоме «Сельхоз Горки» 1924 года. Фото указанного материала хранится в составе Научно-проектной документации 1986 года. М.В. Нащокина отметила ошибочность данной интерпретации, поскольку указанный чертеж представляет собой, нереализованный проект садового павильона 1915 года[34]. Факт наличия этого запланированного, но не построенного либо утраченного паркового объекта в определенной степени важен для понимания дальнейшей части данного текста. Существует высокая вероятность, что этот павильон все-таки был построен. В Научно-проектной документации по объекту «Памятник архитектуры кон. XVIII – нач. ХХ вв. Дом-музей В.И. Ленина в Горках» года, возле вышеуказанного чертежа, действительно присутствует атрибуция «Парковые беседки и одно из несуществующих зданий»[35],что фиксирует ситуацию 1986 года.

Оригинальные чертежи из комплекса альбомов «Сельхоз Горки» показывают нам ситуацию, более раннюю, чем время их создания в 1924 году, и там отсутствует текст  про «одно из несуществующих зданий».  Более того, на имеющихся планах есть отметки по разводке электрических сетей и водоснабжения.  

В экспликации альбомов данный объект носит номер 32 и обозначен как «Клуб». Также он нанесен на ситуационный план.






Чертежи беседок и проект садового павильона из альбома 1924 года «Сельхоз Горки».

 На фотографиях усадьбы Горки времени пребывания там В.И. Ленина (1922 или 1923 года) на втором этаже фасадного балкона присутствует некая конструкция – «экран». Считается, что он был установлен для защиты от ветра в холодное время года, поскольку Ленин любил отдыхать на этом балконе. Взят этот «экран»[36] был, по существующему в музее-заповеднике мнению, восходящему к воспоминаниям горкинских крестьян того времени, из морозовской церковки или «моленной», построенной при последней хозяйке Горок до революции «недалеко от Большого дома в тихом уголке леса на краю оврага»[37]. Приведенный выше чертеж показывает, что павильон расположен уступом, на понижающемся рельефе.Но самое интересное, что рисунок остекления этого «экрана» совпадает с аналогичным элементом павильона или «клуба» 1924 года.

   

и Фото балкона с «экраном» (приближение) усадьбы Горки из фондов музея-заповедника (ГМГЗЛ 1997/3) и чертеж паркового павильона (приближение) из Научно-проектной документации 1986 года, рис. 9. Выделена аналогия «экрана».

 

Представляется обоснованным предположение, что, парковый павильон все-таки был построен но использовался З.Г. Рейнбот в качестве часовни. Тем более, что расходные документы З.Г. Рейнбот за 1913-14 годы по имению Горки показывают выплату более чем внушительной суммы 2300 руб. за «иконопись»[38]. Другое дело, что если хозяйка усадьбы действительно использовала павильон в качестве «моленной», крайней датой гибели этого объекта нужно считать 1924 год, что представляется теоретически возможным. Датировка С. Давиденко и Е. Савиновой «сгорел в начале 30-х годов» сделана по цитированным выше воспоминаниям дочери крестьянина В.А. Шульгина[39] Екатерины Васильевны Савельевой (1902 - 1989), оформленным в статью ее дочерью, сотрудником музея «Горки Ленинские» Р.П. Савельевой в 2009 году. 

М.В. Нащокина достаточно долгий период времени также считала Ф.О. Шехтеля вероятным автором проекта перестройки усадьбы Горки. Как выше указывалось, она включила Горки в список шехтелевских проектов в издании 2005 года «Архитекторы Московского модерна. Творческие портреты», а позже, отмечала: - «думается, Горки – лучшая работа Шехтеля в стиле неоклассицизм».[40] Хотя нельзя не отметить, что это замечание больше говорит о Горках, чем о Шехтеле. Далее, было отмечено участие зодчего модерна в перестройке Покровского-Рубцова, где «чуть позже к классическому в своей основе усадебному дому по проекту И.В. Жолтовского был пристроен новый портик[41]. Упоминание об Иване Владиславовиче Жолтовском, не случайно для Нащокиной, которая много лет занималась его творческой биографией и является автором ряда исследований об этом выдающемся архитекторе[42].

Насколько можно судить, у Марии Владимировны все-таки существовали сомнения по поводу усадьбы Горки и авторства Шехтеля, уж слишком «различны» большинство построек архитектора и Горки. Тем более, что поздние опыты Федора Осиповича в стиле неоклассики, конечно, сделаны «рукой мастера», но далеки от великолепия его лучших образцов в стиле модерн. Новый шаг в деле установления авторства проекта усадьбы Горки был сделан в связи с появлением новых, ранее неизвестных и не публиковавшихся документов.

В 2020 -2022 годах выходят новые публикации Марии Владимировны Нащокиной: обширная статья «Проблемы авторской атрибуции усадебного наследия конца XIX – начала XX века»[43] и масштабная монография «Русская усадьба конца XIX – начала XX века. Образы и стиль» (авторский текст и верстка 2021 года). В них авторитетнейший исследователь и знаток русской усадебной культуры, ставит под сомнение устоявшееся «психологическое» доказательство авторства Шехтеля на основе давних связей архитектора с семьей Морозовых. Исследователь отмечает, что, ее брак с Анатолием Рейнботом, приведший к приобретению Горок, мог быть скорее, попыткой порвать с прошлым и начать «новую жизнь». Не случайно она продает дом на Спиридоновке, построенный для нее Шехтелем по заказу С.Т. Морозова и оставляет Покровское-Рубцово сыну Тимофею. В принципе, можно понять Зинаиду Григорьевну, поскольку, если она собиралась начать «свою» жизнь и выйти из «тени Саввы», то как раз логично было бы выбрать другого архитектора (и другой стиль!) для устройства нового дома. Модерн и Шехтель, как мы уже отмечали, у рафинированной московской публики остаются прошлом, им на смену приходят стиль неоклассики и другие имена! М.В. Нащокина останавливается на односторонности существующей традиции приписывать авторство Горок Шехтелю, как «придворному» архитектору Морозовых. В этом случае, ситуация времен строительства особняка на Спиридоновке или Покровского-Рубцова, некритично экстраполируется на более позднее время.

Но главная «сенсация», безусловно, связана с автором проекта Горок Зинаиды Морозовой-Рейнбот. Им, М.В. Нащокина, определенно называет Ивана Владиславовича Жолтовского (1867 – 1959).

   

Обложка книги и страница из раздела «Дворянское гнездо», где М.В. Нащокиной обосновывается авторство проекта Горок И.В. Жолтовским.

Прежде чем перейти к рассмотрению аргументов хотелось бы сделать несколько замечаний. Если не занимать заранее позицию отрицания, на самом деле задуматься, то в Горках действительно можно найти мотивы, не только «шехтелевские», но и «жолтовские». К примеру, что является «визитной карточкой» Жолтовского в 1900-е годы? Безусловно – любовь к стилю Андреа Палладио, поклонником и пропагандистом которого Жолтовский был долгие годы. Более того, при его поддержке, супруга архитектора Елизавета Рябушинская, в голодный 1919 год, делает первый полный русский перевод «Четырех книг об архитектуре» Палладио, изданный уже в 1930-е годы.[44] Одной из характерных особенностей Палладио было сочетание в ордерной суперпозиции колонн тосканского и ионического ордеров, примененных, к примеру, в Палаццо Кьерикати в Виченце (Palazzo Chiericati). 

В усадьбе Горки мы также видим сочетание именно этих ордеров в колоннадах большого дома[45]. Также, главный вход во флигеля обрамлен колоннадой тосканского ордера, а полуротонды торцов – колоннами в ионическом стиле. Или же, мы часто отмечаем присущее Шехтелю стремление вписать архитектурные проекты (особенно, загородные) в окружающую природу, стирая грань между ними.


Иван Жолтовский, фото середины 1920-х годов.

Но вот, практически тоже самое, но из Ивана Жолтовского: - «Как любой живой организм в природе, подлинное произведение архитектуры должно быть приспособлено к окружающим его конкретным условиям – природе, ландшафту или городскому пейзажу, ассимилируясь с ним и составляя с ним единое целое»[46].

«Мастер очень точно ощутил сходство русских усадеб и итальянских вилл в прочтении архитектурного образа, в особом пластическом видении формы и умении добиваться своеобразия в рамках умозрительно существующего канона»[47]. Кстати, к вопросу об использовании метода «асимметрии в симметрии». Разумеется, большинство классических построек Жолтовского выдержаны в духе симметрии, но зодчий чужд догматизму и к примеру, знаменитый «Дом с башенкой» на Смоленской площади нарушает этот подход. Да и вообще, в разные периоды среди работ и проектов самого Ивана Владиславовича и его мастерской достаточно примеров этой «асимметрии в симметрии».


Проекты загородных домов И.В. Жолтовского[48]

Стоит отметить, что Жолтовский мастер «неоклассики» – это его «фирменный» стиль. Боле того, образованная столичная публика, в том числе и «около-морозовская» относилась к нему как фигуре, «равновеликой» Шехтелю. Племянница К.А. Морозовой (в девичестве – Найденовой)[49], ставшая профессором МАрхИ, Е.Б. Новикова вспоминала со слов тети: «Желая поддержать идею ансамбля в классическом виде, проект заказали архитектору И.В. Жолтовскому. Именно он, преданный итальянской архитектуре, мог осуществить эту идею лучше, чем кто-либо другой, хотя бы Шехтель, выразитель стиля модерн»[50]. Да и целом, в период до Революции, Жолтовский снискал себе славу «архитектора богачей»»[51], а в 1910-х годах его  связывали близкие и доверительные отношения с Е. П. Рябушинской, женой А.Г. Карпова, двоюродного брата Саввы Морозова[52].



Елизавета Павловна была художницей, училась в классах и мастерских Строгановского училища, работала в оригинальной технике «эгломизе»[53]. Сестры Рябушинские были дальней родней Зинаиды Морозовой-Рейнбот, она поддерживала с ними близкие отношения, особенно, с ее младшей сестрой известным коллекционером произведений искусства Евфимией Рябушинской (Носовой).

 


Елизавета Павловна Жолтовская (Рябушинская) (1878 – 1921)[54]

Так что, Иван Жолтовский точно был человеком, известным З.Г. Морозовой-Рейнбот! Также не стоит забывать, что он достраивал в начале ХХ в. ее усадьбу в Покровском - Рубцово.[55] В стиле Зинаиды Григорьевны было обратиться не просто к «модному» архитектору, а к лучшему, хотя и несколько эксцентричному, разборчивому и, разумеется, дорогому. Можно привести несколько цитат о Жолтовском 1910-х годов: « Многие бы желали иметь Жолтовского своим архитектором. Но он очень дорог. Он умеет ценить себя и свое искусство. А кроме того, повторяю, он верен триединому союзу – и ставит условие, чтобы в его зданиях на уровне его Ваяния была и Живопись и Скульптура. А кто же из живописцев на одном уровне с ним? Серов, Репин, Сомов, Васнецов… Именно их и равноценных им художников любит приглашать Жолтовский для интерьеров и они не отказываются от совместной работы с И.В. Это обстоятельство еще увеличивает дороговизну работ Жолтовского и делает его архитектором для миллионеров»[56].

Теперь, вероятно, целесообразно вернуться к тексту М.В. Нащокиной. Она пишет, что И.В. Жолтовский, по заказу З.Г. Морозовой-Рейнбот, превратил «скромные и неказистые» Горки Писаревых в великолепную «ампирную» усадьбу, кардинально изменив весь облик комплекса.


Статья из профессионального альманаха «Архитектурная Москва» за 1911 год со статьей о творчестве И.В. Жолтовского.

 

Обычный загородный дом сельского помещика превратился в знаковый проект Серебряного века, включая как характерные его элементы «колонные портики, балкон (на парковом фасаде), лоджию (на парадном фасаде), нарядные скульптурные фризы, декоративные вазы на лестнице, просторную террасу и зимний сад»[57].

Именно «ампирность», как некая аллюзия на образы роскошных дворянских усадеб начала XIX в. соответствовала вкусам Зинаиды Григорьевны и ее стремлению к «современным и модным» образцам. «Узнаваемо национальный облик нового загородного дома устраивал и ее супруга – генерал-майора Рейнбота, входившего в «Русское собрание» и придерживавшегося правых взглядов»[58]. Не случайно современники отмечали, что Жолтовский не слепо копирует образцы архитектуры Ренессанса и античности, но «переносит на нашу почву именно душу стиля, культивирует классицизм, приспособляет античные формы к требованиям нашей почвы, нашего воздуха, нашего солнца и наших потребностей».[59]


Акварель на картоне И. Жолтовского. (ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева» ГК – 26190882).

Выше уже отмечалось оригинальное «палладианское» сочетание колонн тосканского и ионического ордеров в едином стилевом ансамбле Горок. М.В. Нащокина обращает наше внимание на колонны ионического ордера полуротонд флигелей, отметив, что именно ионическая полуротонда «украшает один из входов в дом Скакового общества в Москве – первую неоклассическую постройку Жолтовского»[60]. Находятся в Горках и другие стилевые особенности Жолтовского – шестиколонные «ионические» портики с треугольным фронтоном (аллюзия усадеб Лубенькино и Липовка), стилизованные барельефы в стиле дома Скакового общества, полуциркульные ниши окон первого и трехчастные «итальянские» окна второго этажей и т.д.

«Ослепительно прекрасный ансамбль Горок» дополняли две стильные беседки–ротонды и планировавшийся в 1915 году неоклассический садовый павильон, о котором говорилось ранее. К сожалению, как отмечалось ранее, он не был построен или утрачен в 1920-е годы и нам остается только гадать о возможном облике стильного паркового комплекса в завершенном виде.


«Архитектурная Москва» 1911 года об Иване Владиславовиче Жолтовском.

М.В. Нащокина пишет, что, как отмечали практически все исследователи, документов, подтверждающих авторство Горок, к сожалению не найдено. Вероятно, Мария Владимировна имеет ввиду «однозначно устанавливающие» документы, например, собственноручные чертежи или что-то подобное, поскольку как раз она и приводит цитаты и ссылки на источники, связанные с Иваном Жолтовским. С точки зрения исследовательской работы, это кардинальный поворот в вопросах установления автора проекта Горок – впервые появляется не «мнение по аналогии», а документальное, хотя и требующее обсуждения, свидетельство.

  

Формула (функция) Жолтовского для Парфенона. Схема расстановки колонн и пропорционирование[61].

 

Как известно, эпистолярное наследие одного из самых выдающихся отечественных архитекторов И.В. Жолтовского сравнительно невелико. Особняком стоят 3 страницы воспоминаний о встречах с Лениным в 1918 году, написанные или надиктованные для издания «Воспоминания о Ленине» в 5 томах. Свои взгляды на творчество архитектор не систематизировал, они рассыпаны по докладам, публикациям, воспоминаниям различных людей, кого жизнь сводила с ним и т.п. Однако, в архитектуре осталась знаменитая формула «золотого сечения», система пропорционирования И. Жолтовского.

Со времени 1930-х годов, Жолтовского окружала плеяда преданных ему учеников, которые записывали воспоминания, высказывания и тексты учителя, причем, весьма ответственно и скурпулезно, особенно на склоне лет мастера.

Это особенно ценно, поскольку до смерти И.В. Сталина, дореволюционный период (1900-1917) творчества Жолтовского, снискавшего ему славу «архитектора для богатых», был в тени, да и просто скрывался. Ему пришлось «шифровать» и дворянское происхождение, и писать национальность «белорус» (хотя дневники и записки 1890-х годов он писал по-польски), и многое другое. Да и с творческой точки зрения, ранние творения мастера, более «вольные», вдохновленные русской неоклассикой и ампиром, не всегда сочетались с его «поздней школой», опиравшейся, по мнению Нащокиной, практически исключительно на наследие итальянских архитекторов Ренессанса.

 

Главный дом усадьбы "Бережки" (И. Жолтовский). ( Фото 1930-х годов, дом отдыха ВЦСПС).

Мария Владимировна Нащокина публикует выдержки из записей воспоминаний И.В. Жолтовского, сделанные в круге его учеников 7 августа 1953 года, озаглавленные «Биографическое», где он, судя по всему, вспоминает о строительстве дореволюционных домов и вилл. Немаловажно отметить, что выдающийся архитектор, как отмечалось, решился доверить «свое раннее» только после смерти Сталина, случившейся за четыре месяца до того. Иван Владиславович говорит о постройке усадеб недалеко от Каширы (предположительно, дом Лопатиной в Лидах), дома Долгорукова на Пселе и вспоминает обе усадьбы Морозовой. «В Новом Иерусалиме[62] – Зинаида Григорьевна Морозова – я как-то был там, и мне показывают дом, и я смотрю – ничего дом – прихожу домой – думаю, что то знакомое – оказывается я строил» и далее «Горки – это тоже я делал. Где Ленин жил – это для Зинаиды Григорьевны Морозовой[63]». Ссылки на эти воспоминания, ранее не публиковавшиеся и не известные исследователям, М.В. Нащокина дает как «Биографическое». 07.08.53. Машинопись. Частный архив»[64]. Вероятно, этот частный архив восходит к кому-то из младших соратников Ивана Владиславовича.

 

Портики с верандами (достройка И. Жолтовского нач. ХХ в.) в Покровском-Рубцово (современное состояние).

Предупреждая возможные вопросы, Марина Владимировна приводит свидетельство исключительной щепетильности Ивана Владиславовича Жолтовского в отношении авторства архитектурных проектов. В своем обращении в Государственное издательство по строительству и архитектуре, готовившее к юбилею издание книги о нем, Жолтовской отмечает, что «есть вещи, сделанные мной лично, есть вещи, сделанные мной при участии других архитекторов, есть вещи, сделанные моими молодыми товарищами под моим руководством, есть вещи, выполненные другими авторами только при моей консультации. Это обстоятельство следует строго различать в интересах истины[65]».

Дополнительно можно отметить очень трогательное отношение Жолтовского к Ленину, которому он был благодарен за то, что председатель Совнаркома, дал ему «путевку в жизнь» в рамках новой советской градостроительной политики, внимательно относился к профессиональному мнению Жолтовского, да и, выручал его из сложных жизненных ситуаций 1918-1920-х годов.


Первый эскизный план «Новая Москва», подписанный И. Жолтовским, 1918 год.

Вспоминая позже ситуацию с первыми московскими градостроительными работами при большевиках, Жолтовский говорил: «Мы тогда дали массу проектов. По созданию набережной, по озеленению, по созданию метро, по планировке улиц, по постройке сельскохозяйственной выставки. <…> Все наши теперешние видные архитектора работали там. Когда Владимир Ильич заболел, нас некому было поддержать[66]». Не всем известно, что первый эскиз плана «Новая Москва» в 1918 году сделан для Ленина именно Жолтовским. Так что, абсолютно точно, что если Жолтовский, говорил, «где жил Ленин», он точно знал объект и место. Есть еще один комплекс обстоятельств, косвенно способный подтвердить связь И.В. Жолтовского с Горками.

Следует отметить тот факт, что усадьба «Горки» как место загородного пребывания основателя советского государства была выбрана очень быстро. 30 августа 1918 года в него стреляют на заводе Михельсона, до середины сентября остаются серьезные опасения за его жизнь и здоровье,  но 25 сентября В.И. Ленин с семьей приезжают в Горки. Хронология событий, как мы видим, очень сжатая.


Воспоминания И.В. Жолтовского о встрече с В.И. Лениным.

Существует мнение, что Горки были выбраны или «присоветованы» А.В. Луначарским. С июля 1918 года З.Г. Рейнбот, под угрозой ареста, больше не появляется Горках, а имение остается в ведении Мосгубземкома, который занимается в основном хозяйственными вопросами. Знаменитая охранная грамота на Горки как объект культуры была получена З.Г. Рейнбот 19 апреля 1918 года от Комиссии по охране памятников Моссовета, которая с 12 апреля перешла в подчинение переехавшего из Петрограда Наркомата просвещения во главе с Луначарским. Разумеется, Анатолий Васильевич к июлю 1918 года уже знал про Горки, поскольку З.Г. Морозова в своей борьбе с Мосгубземкомом задействовала все свои связи, вплоть до иностранных послов, но маловероятно, чтобы нарком просвещения детально знал имение. Именно в это время, в конце июля 1918 года происходит первая встреча В.И. Ленина с И.В. Жолтовским[67]. Архитектор Б.А. Коршунов вспоминал: «И.В. Жолтовский «получил аудиенцию» у Ленина, с которой пришёл восторженный».[68] В своих воспоминаниях Иван Владиславович очень тепло вспоминал эту и другие встречи с Лениным[69], который, судя по всему, сразу «проникся доверием» к архитектору и «благословил» на дальнейшую работу.


И. Жолтовский. План сельско-хозяйственной выставки. 1923 год. ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева» ГК-31746500).

Луначарский, отметив, что Иван Владиславович «давно работает» в Коллегии по делам искусств Наркомпроса,   в рекомендательном письме на имя Ленина не жалел «превосходных степеней»: «Горячо рекомендую Вам едва ли не самого выдающегося русского архитектора, приобревшего всероссийское и европейское имя — гражданина Жолтовского. (…) Во всех вопросах, касающихся архитектуры (…) я очень прошу Вас и вообще Советскую власть обращаться исключительно к нему в качестве советника и эксперта»[70]. Безусловно, для Жолтовского известие о покушении на Ленина стало еще и личной драмой, поскольку он рассчитывал, и как показала жизнь – обоснованно, на поддержку В.И. Ленина. Разумеется, как только стало понятно, что смерть вождю не угрожает, закономерно стал вопрос о месте, где Ленин будет приходить в себя после ранения. Логично представить, что Жолтовский сразу вспомнил про Горки и указал на них Луначарскому – близко от Москвы, самое современное и обустроенное имение и т.д. В середине сентября Луначарский обращается к Ленину по другому поводу, о подготовке скульптур революционных деятелей, и в конце письма, перед пожеланием скорейшего выздоровления, пишет несколько «конспиративно»: «Обращаю Ваше внимание на дело крайне талантливого архитектора Жолтовского, по поводу которого с Вами будут говорить»[71]. Максимум через 10 дней после этого В.И. Ленин впервые приезжает в Горки. Разумеется, это соображения исключительно косвенного характера, но они вполне укладываются в логику и хронологию событий. М.В. Нащокина обращает внимание [72] на встречу Жолтовского с председателем СНК 1919 года, но, тема Горок, скорее всего, могла появиться на встречах 1918 года.

Означает ли все вышесказанное, что проблема установления авторства проекта переустройства Горок решена? Разумеется нет, хотя, без сомнения, новые, ранее не известные данные, существенно меняют наше представление об этом. Сама М.В. Нащокина отмечает, что «Дошедшие до нас слова самого И.В. Жолтовского очень важны, но и слишком общи, они требуют раскрытия, конкретики применимо к каждому элементу ансамбля»[73]. Прежде всего, необходимо надеяться, что в последующих публикациях Марина Владимировна раскроет «туман тайны» публикации «Биографического». Главный вопрос, конечно, к кому из учеников «школы Жолтовского» восходит публикуемый текст и при каких обстоятельствах он появился. Также исключительно любопытно происхождение частного архива, откуда происходит «Биографическое» и, видимо, письмо Жолтовского редактору Павлюченко, цитируемое выше.

 

 

И.В. Жолтовский. Усадьба Лубенькино 1910 г. (ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева», ГК- 19373635) и проект усадьбы в Торбеево 1913 г. (ГНИ «Музей архитектуры им. А.В. Щусева», ГК- 28529084).

Однако, в любом случае, публикация М.В. Нащокиной кардинально меняет наше отношение к проблеме авторства проекта усадьбы Горки: повторимся, впервые в этой многолетней эпопее появляется прямое документальное свидетельство. Разумеется, до результатов дальнейших исследований, будет корректно сохранить ту формулировку, которая использовалась и в отношении Шехтеля – «предположительно автором является..». Невозможно отрицать того, что в изучении истории усадьбы «Горки» появилось новое, обоснованное и весьма перспективное направление. Другое дело, что необходим дополнительный исторический, историко-архитектурный и искусствоведческий анализ новых данных. Также остается задача «разграничения» вклада в архитектурный и хозяйственно-парковый комплекс Горок всех трех архитекторов: Кольбе, Жолтовского и Шехтеля. В любом случае Федор Осипович неотделим от Горок, по крайней мере, в отношении наполнения интерьера. Спрашивала ли хозяйка Горок его мнения или совета по поводу новой усадьбы, сложно сказать. Во всяком случае, каких либо свидетельств общения Зинаиды Григорьевны Рейнбот с Шехтелем после смерти Саввы Тимофеевича нам не известно.

Также, трудно не согласиться с мнением Марии Владимировны Нащокиной, что постройки Шехтеля в стиле неоклассики немногочисленны и ни одна из них не обладает такой яркой ориентацией на русский ампир, что характерно для Горок.

  

Архитекторы усадьбы Горки: Федор Кольбе, Федор Шехтель, Иван Жолтовский.

 

«Ближе всего к Горкам по стилю московский особняк И.И. Миндовской во Вспольном переулке (1913), но его общий строй и объемно-

 

пространственное решение отражают, скорее, композиционные принципы модерна, чем неоклассицизма»[74]. Вероятно, исследование истории Горок, судеб людей, соприкасавшихся с ними, обещает новые интересные результаты. И работа выдающегося знатока и исследователя русской усадебной культуры Марии Владимировны Нащокиной «Русская усадьба конца XIX – начала XX века. Образы и стиль», побуждает нас делать новые шаги в этом направлении. Как писал незабвенный Николай Степанович Гумилев:

 

Как будто не все пересчитаны звезды,

Как будто наш мир не открыт до конца!

 

 

 

 




[1] ФГБУК «Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», Научно-справочная библиотека, фонд научно-методической документации», оп. 6, д. 38, л. 39. Историческая записка (лл. 12 – 57) подготовлена Старшим искусствоведом АРМ -7 (Архитектурно-реставрационной мастерской) «Спецпроектреставрации» Е.И. Островой.

[2] Е.Н. Савинова. «Сельские усадьбы московских предпринимателей. Конец XVIII – начало ХХ в». М. 2008.,  с. 275.

[3] Т.В. Шубина, «Усадьба Горки и судьба ее коллекции» в сб. Музей-усадьба Горки и его коллекция. М. 2005., с.8.

[4] Е.И. Кириченко. «Горки. Архитектура русской усадьбы 1910-х годов». В ГИЗ «Горки Ленинские», Музейный сборник. Выпуск № 5, М. 1999. сс. 38-39.

[5] М.В. Нащокина. «Архитекторы московского модерна. Творческие портреты». М. 2005. с. 276.

[6] Там же. с. 464.

[7] https://goskatalog.ru/portal/#/collections?id=11831934 Дата обращения 14.04.2023


[8] Научно-проектная документации по объекту «Памятник архитектуры кон. XVIII – нач. ХХ вв. Дом-музей В.И. Ленина в Горках» Проектного института по реставрации памятников истории и культуры «Спецпроектреставрация». Историческая записка. ФГБУК «Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», Научно-справочная библиотека, фонд научно-методической документации», оп. 6, д. 38, л. 18.

[9] Е.И. Кириченко. «Горки. Архитектура русской усадьбы 1910-х годов». В ГИЗ «Горки Ленинские», Музейный сборник. Выпуск № 5, М. 1999. С 28.

[10] Е.И. Кириченко. «Горки. Архитектура русской усадьбы 1910-х годов». В ГИЗ «Горки Ленинские», Музейный сборник. Выпуск № 5, М. 1999. с. 38.

[11] Е. И. Кириченко Фёдор Шехтель / Научно-исследовательский институт теории, истории и перспективных проблем советской архитектуры. — М.: Стройиздат, 1973.

[12] Научно-проектная документация по объекту «Памятник архитектуры кон. XVIII – нач. ХХ вв. Дом-музей В.И. Ленина в Горках» Проектного института по реставрации памятников истории и культуры «Спецпроектреставрация». Историческая записка. ФГБУК «Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», Научно-справочная библиотека, фонд научно-методической документации», оп. 6, д. 38, л. 18.

[13] https://books.totalarch.com/shekhtel_life_images_ideas_kirichenko (дата обращения 16.04.2023) Кириченко Е.И. «Ф.О. Шехтель. Жизнь. Образы. Идеи». Прогресс-Традиция. Москва. 2011

[14] К примеру, в  нереализованном проекте дома С.П. Патрикеева, приводимого в заключении, (фото приведено ниже) действительно присутствует элемент надоконного декора, стилистически близкий к горкинскому, но достаточно ли одного декоративного элемента для установления тождества? Сама же планировка полуротонды в проекте дома в Георгиевском переулке кардинально отличается от «зимнего сада» Горок.

[15] «Заключение по поводу авторства архитектора Ф.О. Шехтеля относительно архитектуры зданий, входящих в комплекс «Дома-музея», их интерьеров и декоративного убранства. Февраль 1986 г.» в Научно-проектная документации по объекту «Памятник архитектуры кон. XVIII – нач. ХХ вв. Дом-музей В.И. Ленина в Горках» ФГБУК «Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», Научно-справочная библиотека, фонд научно-методической документации», оп. 6, д. 38, лл. 58, 61. (Далее – «Заключение по поводу авторства…».)

[16] «Заключение по поводу авторства…» ФГБУК «Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», Научно-справочная библиотека, фонд научно-методической документации», оп. 6, д. 38, л. 59.

[17] Чертежи и рисунки Шехтеля неосуществленного проекта дачи  Алупке применимо к «атриуму» достаточно условны и вопрос соотнесения их с атриумом Горок, как минимум, неочевиден. Рисунок фриза «тосканских» колонн атриума Горок, достаточно типичен для неоклассики вообще и не совсем ясно, что имеют ввиду авторы заключения. Прямых или близких аналогов в оцифрованной части графического фонда архитектора обнаружить не удалось.

[18] «Заключение по поводу авторства…» ФГБУК «Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», Научно-справочная библиотека, фонд научно-методической документации», оп. 6, д. 38, л. 60. Данный тезис также представляется не совсем неочевидным.

[19] Возможно какая-то ошибка в тексте заключения: план особняка Смирнова не предполагает полуротонд.

[20] «Заключение по поводу авторства…» ФГБУК «Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», Научно-справочная библиотека, фонд научно-методической документации», оп. 6, д. 38, л. 62.

[21] Обилие «загородных» проектов связано с тем, что в эти годы  (до 1894 г.) Шехтель работал, не имея официального права на производство архитектурных и строительных работ.

[22] Е.И. Кириченко. «Горки. Архитектура русской усадьбы 1910-х годов». В ГИЗ «Горки Ленинские», Музейный сборник. Выпуск № 5, М. 1999. с. 34.

[23] М.В. Нащокина. Проблемы авторской атрибуции усадебного наследия конца XIX – начала XX века Русская усадьба. Сборник ОИРУ. № 26 (42), СПб. 2020. с. 580.

[24] Е.И. Кириченко. «Горки. Архитектура русской усадьбы 1910-х годов». В ГИЗ «Горки Ленинские», Музейный сборник. Выпуск № 5, М. 1999. с. 30.

[25] Ю.А. Бахрушин, Воспоминания. М. 1994., с. 271.

[26] https://commons.wikimedia.org/wiki/File:Moscow,_Bolshaya_Sadovaya,_Schechtel_House,_1910.jpg

 [27] Л.В. Сайгина. «Дом художника» как особый жанр в архитектуре модерна».  В материалах «Историко-культурное наследие России конца XIX -  начала XX веков», труды Научной конференции, посвященной жизни и  творчеству Ф.О. Шехтеля. В ГИЗ «Горки Ленинские», М. 1997. с. 37.

[28] Е.И. Кириченко. «Горки. Архитектура русской усадьбы 1910-х годов». В ГИЗ «Горки Ленинские», Музейный сборник. Выпуск № 5, М. 1999. с. 46.  В тексте, несомненно, присутствует опечатка в первоначальной  дате. Кто бы ни был этот «таинственный» зодчий, он не мог учиться одновременно с Шехтелем и проектировать в 1840 годах, так как Шехтель только родился в 1859 г.

[29] С.В. Давиденко, Е.Н. Савинова. «Заметки о Федоре Шехтеле» В ГИЗ «Горки Ленинские», Музейный сборник. Выпуск № 1, М. 1996. с. 43-44.

[30]  Там же, с. 44.

[31] Например Музей – усадьба «Горки» и его коллекция. Альбом. Изд-во «СканРус», М. 2005, с. 41.

[32] С.В. Давиденко, Е.Н. Савинова. «Ф.О. Шехтель и Морозовы». В материалах «Историко-культурное наследие России конца XIX -  начала XX веков», труды Научной конференции, посвященной жизни и  творчеству Ф.О. Шехтеля. В ГИЗ «Горки Ленинские»,М. 1997. с. 59.

[33]А.Г. Антонова, С.В. Давиденко. «Горки». В  «Дворянские гнёзда России: история, культура, архитектура : очерки», под ред. М. В.  Нащокиной.  М. 2000. с. 63.

[34] М.В. Нащокина. «Русская усадьба Серебряного века». М. 2007. с. 380.

[35] Научно-проектная документация по объекту «Памятник архитектуры кон. XVIII – нач. ХХ вв. Дом-музей В.И. Ленина в Горках» ФГБУК «Государственный исторический музей-заповедник «Горки Ленинские», т. 2, кн. 1,  М. 1986, Научно-справочная библиотека, фонд научно-методической документации», оп. 6, д. 38, л.  Иллюстрации, рис. 9.

[36] Указанный «экран» был демонтирован при последней реставрации усадебного комплекса в 2015 году, поскольку внешний облик имения восстанавливался «по ситуации на лето 1918 года».

[37] Р.П. Савельева «Усадьба Горки и ее окрестности (по воспоминаниям Е.В. Савельевой)». В ГИЗ «Горки Ленинские», Музейный сборник № 12,  М. 2009.  с. 56.

[38] Счет Прибыли и Убытка и Генерального Баланса Зинаиды Григорьевны Рейнбот за 1913/14 год. РГАДА, фонд 1615,  д. 56,  л. 7.

[39] В его доме в январе 1921 года состоялась знаменитая встреча крестьян деревни Горки с В.И. Лениным.

[40] М.В. Нащокина. «Русская усадьба Серебряного века». М. 2007. с. 380.

[41]  Там же. М.В. Нащокина приводит ссылку: В.Я. Либсон. По берегам Истры и ее притоков. М. 1974.,

[42] К примеру: М.В. Нащокина.  «Жолтовский». Серия «Великие архитекторы», т. 65. М. 2017, М.В. Нащокина. «Что имеем — не храним…» Усадьба Лубенькино на озере Удомля. Наше наследие, № 100, 2011., М.В. Нащокина. «Жизнь и судьба Ивана Жолтовского», НИИТИАГ, М. 2018.

[43] Русская усадьба. Сборник ОИРУ. № 26 (42), СПб. 2020.

[44] И.Е. Печенкин, О.С. Шурыгина. «Палладио по русски. Новые данные о переводе «Четырех книг об архитектуре» в начале ХХ века», ресурс https://cyberleninka.ru/article/n/palladio-po-russki-novye-dannye-o-perevode-chetyreh-knig-ob-arhitekture-v-nachale-hh-veka/viewer. Дата обращения 24.08.2023.

[45] В Палаццо Кьерикати ордера колонн располагаются в двух уровнях, в Горках – симметрично по разные стороны дома.

[46] А. М.  Зальцман. «Творчество И.В. Жолтовского». Архитектура СССР, № 5, 1940, с. 37.

[47] М.В. Нащокина, «Русская усадьба конца XIX – начала XX века. Образы и стиль», М. Прогресс-Традиция, 2022, с. 438.

[48] И.В. Жолтовский. Проекты и постройки. Государственное издательство литературы по строительству и архитектуре.   М. 1955. сс. 122-123.

[49] Жолтовский был приглашен архитектором перестройки их усадебного дома И.Д. и К.А. Морозовых  в подмосковном Щурово ориентировочно в 1908-09 годах.

[50] Е.Б. Новикова Хроника пяти поколений. М., 1998. с. 152.

[51] А.Г.Тарасов, Лосевы, Рябушинские, младшие ветви Морозовых.

[52] М.В. Нащокина. «Что имеем — не храним…», Усадьба Лубенькино на озере Удомля. Наше наследие, № 100, 2011.

[53] Нанесение изображения или декора на стекло с помощью фольги.

[54] Единственное фото, которое удалось найти. Сайт https://www.geni.com/people, (дата обращения 22.04.2023). Дата смерти «1921» приводится в книге И.Е.  Печенкина и О.С.  Шурыгиной «Иван Жолтовский. Опыт жизнеописания советского архитектора» М. 2023. В генеалогических и родословных справочниках приводится дата «1936».

[55] Данный факт приводится у В.Г. Глушковой «Усадьбы Подмосковья. История. Владельцы. Жители. Архитектура» в разделе «Истринский район», а также на ресурсах (дата обращения 07.09.2023): https://www.proselki.ru/topics/pokrovskoe_rubtsvo/pok_rub.topic.htm, http://www.podmoskove.ru/usadba/16_usadba.html

[56] Архитектурная Москва. 1911 год. Ежегодник. Вып. 1. Типография А.Л. Будо в Москве.  с. 8.

[57] М.В. Нащокина, «Русская усадьба конца XIX – начала XX века. Образы и стиль», М. Прогресс-Традиция, 2022, с. 473.

[58] М.В. Нащокина. Проблемы авторской атрибуции усадебного наследия конца XIX – начала XX века Русская усадьба. Сборник ОИРУ. № 26 (42), СПб. 2020. с. 582.

[59] Архитектурная Москва. 1911 год. Ежегодник. Вып. 1. Типография А.Л. Будо в Москве.  с. 8.

[60] М.В. Нащокина. Проблемы авторской атрибуции усадебного наследия конца XIX – начала XX века Русская усадьба. Сборник ОИРУ. № 26 (42), СПб. 2020. с. 582.

[61] «Огромным достижением Жолтовского при изучении античных и главным образом классических греческих памятников является его блестящий и чрезвычайно остроумный анализ их пропорций» Н. И. 

[62] В начале 1950-х годов И.В. Жолтовский работал над восстановлением усадьбы Покровское-Рубцово, значительно пострадавшей во время войны. Это свидетельство также подтверждает участие И.В. Жолтовского в достройке Покровского-Рубцова в начале ХХ века.

[63] М.В. Нащокина, «Русская усадьба конца XIX – начала XX века. Образы и стиль», М. Прогресс-Традиция, 2022, сс. 473 - 474.

[64] Там же.  с. 532. Сноска 585.

[65] М.В. Нащокина, «Русская усадьба конца XIX – начала XX века. Образы и стиль», М. Прогресс-Традиция, 2022, с. 475. 

[66]Стенограмма заседания комиссии Арплана Москвы от 21 февраля 1935 г. // РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 185. лл.  109 - 110.  Цит. по Ю. Д. Старостенко «И.В. Жолтовский о развитии и реконструкции Москвы: проекты и мысли 1920-х – 1930-х гг.» https://elima.ru/articles/?id=818 (дата обращения 26.04.2023)

[67] Биографическая хроника В.И. Ленина, том 5, дает следующую информацию: «Не ранее 19 июля. Ленин по рекомендации наркома просвещения А. В. Луначарского принимает члена коллегии изобразительных искусств при Наркомпросе архитектора И. В. Жолтовского, беседует о ходе разработки руководимой им и архитектором А. В. Щусевым архитектурной мастерской первого плана реконструкции Москвы».

[68] Б.А. Коршунов. РГАЭ. Ф. 185. «Гольденберг Петр Исаакович - архитектор. 1902-1971 гг.», Оп. 1, Д. 24. «Планировка жилого квартала Юго-Западной территории" и материалы к работе,  л. 36. Запись беседы с Б.А. Коршуновым.

[69] Отношение к другим советским «вождям», не исключая и Сталина, похоже, было у Ивана Владиславовича гораздо более скептическим и осторожным.

[70] Источник http://lunacharsky.newgod.su/lib/lenin-i-lunacharskij/265

[71] Источник: http://lunacharsky.newgod.su/lib/lenin-i-lunacharskij/61/

[72] М.В. Нащокина. Проблемы авторской атрибуции усадебного наследия конца XIX – начала XX века Русская усадьба. Сборник ОИРУ. № 26 (42), СПб. 2020. с. 587.

[73] М.В. Нащокина. Проблемы авторской атрибуции усадебного наследия конца XIX – начала XX века Русская усадьба. Сборник ОИРУ. № 26 (42), СПб. 2020. с. 588

[74] М.В. Нащокина. Проблемы авторской атрибуции усадебного наследия конца XIX – начала XX века Русская усадьба. Сборник ОИРУ. № 26 (42), СПб. 2020. с. 580.



<< Возврат к списку